Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Является ли объяснение доказательством по уголовному делу». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.
Содержание:
Как правило, если имеются все требуемые для этого документы и справки, осуществить переоформление договора соц найма не составляет особого труда и не занимает очень много времени. Этот момент необходимо учитывать, потому как без всех подписей людей, которые прописаны в определенном помещении осуществить переоформление договора соц найма по действующему закону не получится. Чаще всего, договор социального найма составляется между определенными гражданами, которые получили жилое помещение по очереди.
Объяснение как доказательство в уголовном судопроизводстве
Популярные статьи на нашем сайте
- Уголовное право
- Реабилитация
- Присяжные
- Аналитика
- Пересмотр, обжалование
- Аспекты законодательства
- Процессуальный порядок
- Разъяснения
- Квалификации
- Расследование
- Защита
- Судебное дело
- Наказание
- Доказательства
- Семейное право
- Брак
- Брачный договор
- Фактический брак
- Развод
- Раздел имущества
- Дети
- Усыновление
- Выезд за границу
- Мать-одиночка
- Многодетные семьи
- Родительские права
- Отцовство
- Отказ от ребенка
- Алименты
- Усыновление
- Брак
- Консультации
- Автоюрист
- Военный юрист
- Социальный юрист
- Страховое право
- По гражданским вопросам
- Наследство
- По семейным вопросам
- Трудовое право
- Уголовное право
- Земельный юрист
- Миграционные вопросы
- Недвижимость
- Советы
- Трудовое право
- Корпоративные правоотношения
- Арбитраж
- Шаблоны
СЕМНАДЦАТЫЙ АРБИТРАЖНЫЙ АПЕЛЛЯЦИОННЫЙ СУД ПОСТАНОВЛЕНИЕ от 23 декабря 2013 года № 17АП-14634/2013 Резолютивная часть постановления объявлена 17 декабря 2013 года.
Источник: https://www.livelawyer.ru/objasnenie-kak-dokazatelstvo-v-ugolovnom-sudoproizvodstve/
Является ли объяснение доказательством по уголовному делу
Допустимость объяснений в качестве доказательств по уголовному делу
В науке уголовного процесса по-прежнему остается много нерешенных проблем, касающихся доказательств и доказывания. В частности, вызывает споры доказательственное значение объяснений граждан и должностных лиц. Необходимо сразу отметить, что это обусловлено не только несовершенством УПК РФ, но и тем, что к материалам дела могут быть приобщены объяснения, полученные в рамках как административного процесса, осуществления оперативно-розыскной деятельности, так и проверки заявлений и сообщений о преступлениях, т.е. в порядке ст. 144 УПК РФ. Вполне очевидно, что их процессуальный статус различен, но это не снимает с повестки дня вопрос о возможности использования данных источников в доказывании по уголовному делу.
Имеются различные точки зрения по вопросу об использовании объяснений граждан и должностных лиц в доказывании по уголовным делам. Например, по мнению Н.В. Григорьевой, объяснения, взятые у лиц до возбуждения уголовного дела, не относятся к предусмотренным законом доказательствам обвинения. Такую же позицию поддерживают С.В. Бородин, Ю.Ю. Ксендзов, П.А. Лупинская, А.В. Земцова . В частности, А.В. Земцова считает, что сведения, содержащиеся в объяснениях, являются недопустимым доказательством, потому что получены из недопустимого источника.
Однако законность получения объяснений как источника сведений, которые могут использоваться как в административном, так и в уголовном процессе, на наш взгляд, не должна подвергаться сомнению. Объяснения могут отбираться в рамках Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее — Федеральный закон об ОРД), Федерального закона «О полиции» и некоторых других нормативных актов. Кроме того, в производстве судов находятся уголовные дела, объяснения по которым получены на основании утратившего силу Закона РФ «О милиции». К тому же представляется, что не требует обоснования то обстоятельство, что при проверке сообщений о преступлениях в порядке ст. 144 УПК РФ зачастую без получения объяснений не обойтись.
Статья 6 Федерального закона об ОРД предоставляет органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, право проводить такое оперативно-розыскное мероприятие, как опрос. Его результаты могут оформляться в виде объяснения опрошенного лица. Согласно ст. 11 того же Закона результаты ОРМ могут быть представлены следователю и дознавателю для использования в доказывании по уголовным делам. Следовательно, объяснения граждан и должностных лиц, полученные в результате оперативно-розыскной деятельности, могут быть использованы в доказывании, разумеется, при условии проверки следственным путем по правилам ст. 89 УПК РФ.
В соответствии с ч. 1 ст. 144 УПК РФ дознаватель, орган дознания, следователь обязаны принять и проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении. При проверке сообщений о преступлениях зачастую получение объяснений — это действие, которое не может быть заменено никаким другим (например, невозможно не задать пострадавшему или очевидцу вопрос: «Как все происходило?»). Кроме того, напомним, что ч. 2 ст. 109 утратившего силу УПК РСФСР предоставляла органу дознания и следователю право получать объяснения при проверке сообщений о преступлениях, да и ч. 1 ст. 144 УПК РФ получения объяснений не запрещает.
Таким образом, при проверке сообщения о преступлении в порядке ст. 144 УПК РФ орган дознания, дознаватель, следователь, исполняя предусмотренную законом обязанность, могут получать объяснения.
Также п. 3 ч. 1 ст. 13 Федерального закона «О полиции» предоставляет полиции право вызывать граждан и должностных лиц в связи с проверкой зарегистрированных заявлений и сообщений о преступлениях и получать их объяснения. Не запрещено это оперативным работникам по находящимся в производстве следователя уголовным делам, если имеется отдельное поручение. Аналогичные права в свое время предоставляли п. п. 3 и 4 ч. 1 ст. 11 Закона РФ «О милиции». Положения ч. 1 ст. 22 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», п. «к» ст. 13 Федерального закона «О Федеральной службе безопасности» и п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона «О Следственном комитете Российской Федерации» также предусматривают право указанных органов получать объяснения от граждан и должностных лиц.
Итак, объяснения, надлежащим образом полученные в рамках административного процесса, могут быть приобщены к уголовному делу и исследованы как источник сведений, которые допустимо использовать для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовных дел.
Однако в практике существует проблема, которая связана с тем, что порядок дачи и получения объяснений ни в Федеральном законе об ОРД, ни в Федеральном законе «О полиции», по сути, почти не урегулирован.
В ч. 3 ст. 14 Федерального закона «О полиции» предусмотрена лишь обязанность сотрудника полиции разъяснить задержанному лицу право на отказ от дачи объяснений. Однако это правило действует только в отношении административно задержанного, который в будущем может стать подозреваемым или обвиняемым по уголовному делу. В п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК РФ предусмотрено лишь право подозреваемого давать, кроме показаний, объяснения или отказаться от дачи объяснений.
Что касается лиц, явившихся в полицию по вызову или по собственной инициативе, то порядок получения объяснений, как и порядок дачи ими объяснений, вообще ничем не регулируется. Не содержит порядка дачи и получения объяснений от заявителей и ч. 1 ст. 144 УПК РФ. Федеральный закон об ОРД также не регламентирует порядок дачи и получения объяснений в форме опроса.
Кроме этого, как известно, ни уголовной, ни какой-либо другой ответственности за отказ от дачи объяснений и за заведомо ложные объяснения, данные в порядке ч. 1 ст. 144 УПК РФ, Федерального закона об ОРД и в рамках административного процесса, не предусмотрено.
В соответствии с нормами гл. 26 УПК РФ допрашиваются свидетели, потерпевшие, подозреваемые и обвиняемые. Потерпевшие и свидетели допрашиваются в таком качестве, дают показания, за отказ от дачи показаний или за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность, о чем эти лица предупреждаются. При проверке сообщений о преступлениях по правилам ч. 1 ст. 144 УПК РФ, на основании Федерального закона об ОРД и в рамках административного процесса опрашиваются граждане и должностные лица, которые еще не являются свидетелями и потерпевшими. Формально таким лицам не нужно разъяснять право не свидетельствовать против самого себя и близких родственников, заявлять ходатайства, приносить жалобы на действия и бездействие должностного лица, отбирающего объяснения, ходатайствовать о применении мер безопасности, представлять доказательства, заявлять отводы, пользоваться помощью переводчика и т.д., а также они не обязаны давать правдивые объяснения и т.д. Должностное лицо, отбирающее объяснения, не имеет юридических оснований предупреждать об уголовной ответственности за отказ от дачи объяснений или за дачу заведомо ложных объяснений. Кроме того, объяснения не запрещено отбирать и в ночное время.
Согласно ч. 1 ст. 2 УПК РФ производство по уголовному делу на территории России ведется в соответствии с УПК РФ, следовательно, чтобы стать доказательствами по уголовному делу, объяснения, полученные в рамках ч. 1 ст. 144 УПК РФ, Федерального закона «О полиции», Федерального закона об ОРД и др., должны проверяться в порядке, предусмотренном УПК РФ.
На наш взгляд, объяснения, полученные в ходе собирания доказательств, должны приобщаться к уголовному делу в качестве иных документов и проверяться в соответствии с УПК РФ. Иначе говоря, граждане и должностные лица должны допрашиваться следователем или дознавателем в порядке, предусмотренном гл. 26 УПК РФ, а после проверки объяснений следственным путем они должны оцениваться наравне с другими имеющимися в материалах дела доказательствами. При этом ссылка на объяснения как на доказательства, подтверждающие виновность или невиновность обвиняемого при составлении обвинительного заключения, нужно признавать соответствующей требованиям уголовно-процессуального закона.
На основании изложенного предложим дополнения и изменения, которые можно использованы для совершенствования УПК РФ:
Источник: http://canonlex.com/dopustimost-ob-yasnenij-v-kachestve-dokazatelstv-po-ugolovnomu-delu.html
Всё об уголовных делах
Объяснения свидетеля и подозреваемого
Объяснения по уголовному делу, значение и практическое использование
— ч.1 144 УПК получение объяснений в ходе доследственной проверки
— п.1 ст.6 N 144-ФЗ опрос, одна из разновидностей оперативных мероприятий
Понятие, что является объяснениями
Объяснения в ходе доследственной проверки, их практическое значение
Прием следствия , оформление объяснений как доказательства
Доступ к протоколам объяснений данным в ходе доследственной проверки
Копирование объяснений в текст обвинения, является ли это нарушением ?
Объяснения по уголовному делу
— что такое «объяснения» по уголовному делу, в чем их отличие от показаний ?
— подразумевается, что в стадии доследственной проверки (в период, когда уголовное дело еще не возбуждено) следователь пока еще не имеет процессуальной возможности производить допросы . Поэтому вместо допросов он может брать с граждан только «объяснения».
— данный документ упоминается (и лишь вкратце) всего в двух нормах: ч.1 144 УПК , а также в п.1 ст.6 N 144-ФЗ)
Сами по себе, это простые бумажки, никакими доказательствами не являющиеся. Чтобы стать таковыми — они должны вырасти в протоколы допросов.
Где мы видим объяснения ?
— если взять в руки первый том любого уголовного дела, то самом начале этого тома мы встретим протоколы объяснений свидетелей, потерпевшего, подозреваемого.
— ч.1 144 УПК получение объяснений в ходе доследственной проверки
— данный документ упоминается (и лишь вкратце) всего в двух нормах: ч.1 144 УПК , а также в п.1 ст.6 N 144-ФЗ)
Это не доказательства
— протоколы объяснений не значатся в перечне доказательств, приведенном в ч.2 74 УПК , потому доказательством не является.
— то есть напрямую их нельзя использовать в доказывании вины, на них нельзя сослаться в приговоре ( ч.2 307 УПК ).
— то есть: не путаем протоколы объяснений и протоколы допросов. Первые либо должны трансформироваться во вторые, если же этого не произошло — то они не являются доказательствами.
— поэтому, эти протоколы объяснений, после того как возбуждено уголовное дело должны трансформироваться в протоколы допросов.
Трансформация объяснений в свидетельские показания
Противоречия между объяснениями и показаниями
— если уголовное дело непростое: то мы можем увидеть что свидетель вдруг начинает сообщать нюансы о которых ранее не говорил. Обычно эта коррекция носит тонкий характер, например: при даче объяснений свидетель говорит «я видел человека в красной куртке», а при допросе уже говорит «я видел Петрова, он был одет в красную куртку».
Как использовать такие противоречия ?
а) к сожалению, следует сказать что в большинстве случаев защите не удается это использовать никак. Выглядит это таким образом:
— защитник задает в суде свидетелю вопрос «почему Вы сначала говорили так, а затем стали говорить иначе ? Ведь по обычной логике, объяснения Вы давали раньше чем показания в качестве свидетеля, значит и помнить события должны были лучше ?».
— свидетель начинает мяться, не зная что сказать.
— если защитник начинает терзать свидетеля вопросами «ответьте прямо, почему изменили показания», то нервно вскакивает прокурор и просит суд отвести вопрос, и заявляет что защита оказывает давление на свидетеля.
— далее в ход идет безотказная схема оглашения показаний: подробно о ней можно прочитать здесь: Оглашение в случае противоречий между старыми и новыми показаниями.
— в итоге суд не принимает доводы защиты о недоверии к показаниям свидетеля.
б) тем не менее, защитнику все же следует обращать внимание суда на такие противоречия. Пусть это и мелкая трещинка в деле (к тому же успешно лакируемая), но возможно что таких трещинок наберется столько, что количество перейдет в качество.
— можно ли пренебрежительно называть протоколы объяснений «пустыми бумажками» ? Раз они не являются доказательствами, то наверное они просто макулатура ? А вот и нет. Представим, что подозреваемый дал объяснения против себя, а потом спохватился, стал их отрицать, и следователю не удалось трансформировать протоколы объяснений в протоколы допроса обвиняемого. Тем не менее, некоторое влияние на дело они все равно оказывают:
— во-первых: эти объяснения уже сыграли свою роль. Например: при допросе свидетелей следователь может им демонстрировать протокол объяснений, которые дал подозреваемый. Чтобы не было искушения смягчать показания (получается подозреваемый уже все признал, что уж тут отрицать).
— во-вторых: даже не имея доказательственной силы, протоколы объяснений все равно находятся в уголовном деле (нельзя заставить следователя их выбросить). И все участники процесса, имеющие доступ к делу будут их видеть: прокурор, проверяющий дело перед отправкой в суд, судья первой инстанции, судьи апелляционной и кассационной инстанций. И эти объяснения будут оказывать влияние на внутреннее убеждение судьи.
Объяснения вместо допроса
Есть такой «фокус» следствия: использование признания, зафиксированного в объяснениях.
В чем суть приема – признательные показания, полученные без адвоката, оформляют не как допрос, а как результаты оперативно-розыскной деятельности (ОРМ).
Как мы помним, допрос подозреваемого/обвиняемого признается недопустимым доказательством, если он проведен без адвоката ( п.1 ч.2 75 УПК ).
Но эту досадную норму можно попытаться обойти — если попробовать превратить один вид доказательств ( показания подозреваемого и показания обвиняемого ) в другой вид доказательств (результаты ОРМ, переданные в материалы дела).
— ч.4 92 УПК подозреваемый должен быть допрошен — при задержании
— по общему правилу нормы ч.4 92 УПК задержанного должны допросить немедленно после задержания. При этом подразумевается допрос по всем правилам: участие адвоката, полное разъяснение всех прав, документирование абсолютно всех действий, включая применение видеоаппаратуры ( 189 УПК и 190 УПК ).
— и вопреки этим требованиям, задержанного вовсе не допрашивают, а делают так:
I). Психологическая обработка
Предварительная обработка
— предварительно с задержанным проводится определенная работа, по итогам которой он признает вину. При этом не обязательно предполагается физическое принуждение, гораздо чаще происходит психологическое давление («расскажи по-дружески, это без протокола…», «подпиши и пойдешь домой», «выбирай – или условка, или уедешь в тюрьму», и пр..).
— далее, вместо допроса, с подозреваемого берутся объяснения (согласно ч.1 144 УПК ). То есть он не «допрашивается», а «опрашивается».
— во время опроса ведется негласная видео-аудиозапись. Опрашиваемого о том, что его «пишут» в известность, конечно, не ставят. Ранее мы писали про показания, полученные под «прессом».
— далее, полученные показания фиксируются не в качестве объяснений (полученных до возбуждения дела согласно ч.1 144 УПК ), которые не могут быть доказательством (все та же причина — п.1 ч.2 75 УПК ), а именно так – как результат оперативно-розыскного мероприятия (опроса или наблюдения).
— далее результаты ОРМ передаются для приобщения к уголовному делу в порядке ст. 11 N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» посредством соответствующего постановления. К постановлению прилагается видео-аудиозапись «негласной беседы» и протокол с распечаткой текста.
а) было всего лишь объяснение ( ч.1 144 УПК ), которое не значиться в перечне возможных доказательств, приведенном в ч.2 74 УПК , потому доказательством не является.
б) а получили результат оперативно-розыскной деятельности, которые также не значатся в перечне доказательств в ч.2 74 УПК , но могут использоваться как доказательство, потому что они являются так называемыми иными документами, ( п.6 ч.2 74 УПК ) точнее предусмотренными в ч.2 84 УПК видеоматериалами. То есть, теперь такие показания превращаются во вполне себе узаконенный вид доказательства –результаты ОРМ ( 89 УПК ). И далее, как часто пишут в приговорах — «материалы ОРМ получены, переданы и приобщены к материалам дела в установленном законом порядке, оснований для признания их недопустимым не имеется».
Что можно противопоставить ?
— полученное путем таких махинаций доказательство является недопустимым, поскольку опрос/наблюдение фактически подменяют собой процедуры, регламентированные Уголовно-процессуальным кодексом ( допрос обвиняемого , очную ставку ).
— п.3 ч.4 46 УПК право подозреваемого на защитника
— информация от подозреваемого получена без адвоката (нарушение нормы п.3 ч.4 46 УПК ),
— ч.1 11 УПК участникам процесса должны разъяснить их права
— без разъяснения прав (нарушение нормы ч.1 11 УПК ),
— ч.5 166 УПК в протоколе обязательно предупреждение о техсредствах
— без согласия и уведомления о видео-аудиозаписи (нарушение нормы ч.5 166 УПК ),
— без разъяснения о том, что запись может быть доказательством вины (нарушение нормы ),
— без возможности знакомиться с протоколом (нарушение нормы ),
— п.3 ч.4 190 УПК заявления лица по поводу фото, видеозаписи
— без возможности делать замечания на протокол (нарушение нормы п.3 ч.4 190 УПК ).
Правовым основанием для защиты может служить позиция Конституционного суда: (Определение Конституционного Суда РФ от 25.02.2010 N 261-О-О, Определение Конституционного Суда РФ от 20.12.2005 N 473-О).
Такой «фокус» довольно часто рассыпается в суде, но, тем не менее, все равно используется. Даже если защита среагировала и отбила такое доказательство – признание остается признанием. Даже простой психологический посыл перед судом важен – «ну ты же признавался, а потом, адвокат научил, сдал назад».
Про то, как суд воспринимает такой поворот можно прочитать здесь: Как поступает суд при отказе подсудимого от ранее данных показаний.
Также, рекомендуем ознакомиться с другими «приемчиками» следствия:
Фиксация показаний с помощью адвоката, чтобы исключить последующий отказ от них
Опасность для свидетеля
Превращение свидетеля в обвиняемого, в чем опасность
Источник: http://xn--80acb5ajmepe8k.xn--p1ai/2700-%D0%BEbyasneniya.html
Использование объяснений опрошенных лиц в доказывании по уголовным делам: «исключить нельзя допустить»
Новиков Сергей Александрович, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики СПбГУ.
Современный уголовный процесс дает исследователю богатую пищу для размышлений. В уголовно-процессуальной науке России остаются неразрешенными многие насущные проблемы, имеющие не только теоретический интерес, но и большое практическое значение. Немало таких проблем касается доказательственного права. На одной из них — проблеме использования в доказывании объяснений опрошенных лиц — мы и остановимся подробнее.
Представим следующую вполне обыденную ситуацию: в отдел милиции обращается гражданин и сообщает, что он стал жертвой преступления. Тут же орган дознания осуществляет проверку поступившего сообщения, в ходе которой опрашиваются очевидцы происшедшего; результаты опроса оформляются письменно. В дальнейшем все собранные материалы проверки могут быть переданы следователю для принятия решения о возбуждении уголовного дела. Допустим, что следователь, не ограничившись представленными материалами, самостоятельно проверяет сообщение и также получает объяснения у тех, кто располагает значимыми сведениями. В результате, убедившись в обоснованности сообщения, следователь возбуждает уголовное дело и производит расследование. Дабы несколько усложнить ситуацию, предположим, что и после возбуждения дела следователю передаются вновь полученные объяснения граждан: часть — из оперативного подразделения, проводившего оперативно-розыскное мероприятие опрос, другая часть — от защитника, проводившего опрос лиц в порядке ч. 3 ст. 86 УПК. Могут ли быть использованы в доказывании (как имеющие доказательственное, а не только ориентирующее значение) все названные письменные объяснения, полученные у опрошенных лиц как до, так и после возбуждения уголовного дела?
Ответ на этот вопрос для практики крайне важен: ведь кто-то из опрошенных может в последующем, уже на допросе, не подтвердить своих прежних слов и дать показания, отличные от объяснений (к примеру, из-за оказанного перед допросом посткриминального воздействия); кого-то вообще может не оказаться в живых к моменту вызова на допрос, и возможность получения его показаний будет попросту исключена. И что же, прежде сообщенные такими лицами сведения будут безвозвратно утрачены для следователя и судьи?! С другой стороны, процесс получения сведений в ходе допроса детально регламентирован, а процедура опроса, напротив, законом не установлена; таким образом, допрашиваемое лицо имеет больше процессуальных гарантий, чем опрашиваемое.
Итак, говоря образно, наша задача — поставить запятую в формуле об использовании в уголовном процессе объяснений: «исключить нельзя допустить».
Анализ научной литературы и правоприменительной практики позволяет сделать вывод об отсутствии единого подхода к решению поставленного вопроса. Зато имеются как убежденные сторонники, так и пылкие противники использования объяснений опрошенных лиц в качестве доказательств по уголовному делу. Прежде чем озвучить их позиции и отстаивать собственную, посмотрим, что по этому поводу сказано в уголовно-процессуальном законе.
Часть 1 ст. 74 УПК называет доказательствами любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в определенном законом порядке устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Источники доказательств конкретизированы в ч. 2 той же статьи, причем, в отличие от показаний , объяснения участников процесса в этом перечне, носящем закрытый характер, отсутствуют. В то же время в качестве самостоятельного источника доказательств указаны иные документы. Можно или нельзя относить к последним письменные объяснения опрошенных лиц?
Сегодня показания могут быть получены только в результате следственных действий: допроса, очной ставки, предъявления для опознания, проверки показаний на месте; в ходе опроса получают не показания, а объяснения.
Иным документам посвящена ст. 84 УПК, где сказано, что таковые допускаются в качестве доказательств, если изложенные в них сведения имеют значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. Документы могут содержать сведения, зафиксированные как в письменном, так и в ином виде. К ним могут относиться материалы фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи и иные носители информации, полученные, истребованные или представленные в порядке, установленном ст. 86 УПК.
Нельзя не вспомнить, что иные документы как один из источников доказательств были известны и УПК РСФСР 1960 г. Они не только прямо назывались в его ст. 69, им была посвящена ст. 88, где, в частности, указывалось: «Документы являются доказательствами, если обстоятельства и факты, удостоверенные или изложенные предприятиями, учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами, имеют значение для уголовного дела».
Уместно вспомнить, что в России поставлен серьезный барьер — причем не только в отраслевом законе, но и на конституционном уровне — использованию в качестве доказательств сведений, полученных с нарушением закона: такие сведения признаются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть использованы для установления любого из числа значимых для дела обстоятельств (ч. 2 ст. 50 Конституции, ч. 1 ст. 75 УПК).
Если же относимые к делу сведения получены законным путем, известен источник осведомленности сообщившего их субъекта, то нет никаких оснований для признания сведений недопустимыми и исключения их из круга доказательств по уголовному делу. Это краеугольное положение, от которого и следует отталкиваться.
На наш взгляд, сама возможность законного получения объяснений граждан как до, так и после возбуждения уголовного дела не вызывает сомнений. Хотя в ст. 144 УПК законодатель прямо и не указал, какими именно средствами следователь и дознаватель должны проверить поступившее сообщение о преступлении (в отличие от ч. 2 ст. 109 УПК 1960 г.), совершенно очевидно, что без получения объяснений им зачастую не обойтись. В обоснование правомерности получения объяснений при проведении проверки сообщения о преступлении следователь и дознаватель могут ссылаться как на ч. 4 ст. 21 УПК, так и на нормы ведомственных законодательных актов (об этом чуть ниже).
Точно так же отсутствуют какие-либо препятствия для получения письменных объяснений граждан при проведении оперативно-розыскного мероприятия (ОРМ) — опроса. Опрос прямо указан в существующем закрытом перечне оперативно-розыскных мероприятий, и в случае гласного проведения его результаты могут оформляться как письменные объяснения опрошенного. А согласно ст. 11 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» полученные при проведении ОРМ результаты могут быть представлены в установленном Законом порядке следователю, дознавателю, органу дознания, прокурору или в суд для использования в доказывании по уголовным делам.
Наконец, посмотрим, есть ли у защитника полномочия на получение письменных объяснений граждан? Ответ и здесь однозначен: да. Мало того, что Федеральный закон от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» закрепил среди полномочий адвоката право опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь, так еще и в ст. 86 УПК прямо сказано о праве защитника производить опрос лиц с их согласия.
Итак, мы выяснили, что письменные объяснения граждан могут быть получены несколькими совершенно законными способами. А раз так, что же препятствует использованию полученных в ходе опроса сведений в качестве доказательств?
Пожалуй, самое время обратиться к позициям ученых по данному вопросу. До принятия в 2001 г. УПК РФ большинство из них находили возможным использование письменных объяснений в качестве доказательств. Причем как тех объяснений, что были получены до возбуждения уголовного дела в ходе доследственной проверки, так и тех, которые получались в ходе проведения ОРМ — опроса независимо от наличия к тому моменту возбужденного уголовного дела.
Наиболее характерно это отражено на страницах одного из самых авторитетных комментариев к УПК прошлых лет, авторы которого подчеркивали: «Доказательствами могут служить и документы, исходящие от граждан, как составленные по требованию органов расследования и суда, так и вне связи с делом (объяснения, заявления, письма и т.д.). Материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела имеют значение документов, которые сохраняются и в том случае, если соответствующее лицо впоследствии допрошено по делу». Здесь же обращается внимание правоприменителя на то, что «нереально определять допустимость результатов оперативно-розыскных мероприятий в качестве доказательств в зависимости от характера этих мероприятий. Например, вряд ли правильно априорно утверждать о недопустимости данных, полученных при ОПРОСЕ ГРАЖДАН (выделено нами. — С.Н.), сборе образцов, обследовании помещений, зданий, сооружений, участков местности и т.д. Любое оперативно-розыскное мероприятие может дать результаты, допустимые в качестве доказательств, если не отождествлять такое мероприятие с внешне сходным следственным действием (опрос граждан — с допросом, обследование помещений — с обыском или осмотром, исследование предметов — с экспертизой и т.д.), а исходить из того, что эти результаты могут быть «преобразованы» в вещественные доказательства и документы по правилам ст. 70″ .
Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР (под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева) включен в информационный банк согласно публикации — Спарк, 1997.
Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева. М., 1996. С. 110 — 111, 146 — 147.
Сошлемся на фундаментальную работу «Теория доказательств в советском уголовном процессе», где в параграфе, посвященном иным документам, обосновывается возможность использовать в таком качестве письменные объяснения граждан: «В процессе проверочных действий органа, разрешающего вопрос о возбуждении уголовного дела, нередко поступают различные заявления и объяснения граждан, объяснения (рапорты) должностных лиц об известных им обстоятельствах дела. То. что заявление или объяснение содержит фактические данные об обстоятельствах, которые должны стать предметом допроса заявителя, не лишает самостоятельного доказательственного значения поступившее заявление или объяснение, так же как необходимость производства экспертизы не устраняет само по себе доказательственное значение акта ревизии. Было бы неправильно игнорировать документы, собранные в стадии возбуждения уголовного дела; они должны использоваться в качестве доказательств» .
Теория доказательств в советском уголовном процессе / Под ред. Н.В. Жогина. 2-е изд. М., 1973. С. 685. См. также: Сильнов М.А. Вопросы обеспечения допустимости доказательств в уголовном процессе (досудебные стадии). М., 2001. С. 56.
Что ж, позиция вполне понятная и, на наш взгляд, верная. Вместе с тем ее разделяли не все авторы. Еще в 1970 г. С.В. Бородин высказался против использования материалов доследственной проверки в качестве доказательств . В дальнейшем, особенно с началом судебной реформы 1990-х годов, подобные высказывания все чаще звучат из уст как ученых, так и практиков. Так, по мнению Н.В. Григорьевой, «к не предусмотренным законом доказательствам обвинения относятся и «объяснения» лиц, которые взяты до возбуждения уголовного дела» . (Кстати, интересно, а что предложила бы автор в ситуации, когда объяснения опрошенного свидетельствуют не против подсудимого, а в его защиту?)
Бородин С.В. Разрешение вопроса о возбуждении уголовного дела. М., 1970. С. 101.
Григорьева Н. Исключение из разбирательства дела недопустимых доказательств // Российская юстиция. 1995. N 11. С. 5.
После принятия УПК 2001 г. споры о доказательственном значении объяснений граждан не только не прекратились, но и вспыхнули с новой силой.
С одной стороны, по-прежнему звучат голоса в поддержку самостоятельного доказательственного значения письменных объяснений, полученных, в том числе, до возбуждения уголовного дела . Показательно, что единая позиция высказана учеными двух ведущих вузов страны: Московского и Петербургского государственных университетов. Так, в учебнике, подготовленном коллективом кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора МГУ, четко указывается: «К иным документам могут быть отнесены, например. данные на месте происшествия объяснения очевидцев» . В свою очередь, ученые кафедры уголовного процесса и криминалистики СПбГУ замечают: одним из способов проверки оснований к возбуждению уголовного дела «является получение объяснений от лиц, обладающих сведениями о признаках преступления в ставшем им известным событии. Этот способ. прямо не предусмотрен в статьях УПК РФ, посвященных возбуждению уголовного дела, но был закреплен в ч. 2 ст. 109 УПК РСФСР и широко применяется компетентными органами» «не только на основе ч. 4 ст. 21 УПК, но и на основе статей иных законов (ст. 6 Закона «О прокуратуре Российской Федерации», ст. 13 Закона «Об органах ФСБ», ст. 11 Закона «О милиции» и др.). Объяснение лица, полученное в ходе проверки оснований к возбуждению уголовного дела. получает доказательственное значение иных документов (ст. 84 УПК)» .
См., напр.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.В. Мозякова. М., 2002. С. 212; Коротков А.П., Тимофеев А.В. Прокурорско-следственная практика применения УПК РФ: комментарий. 2-е изд., доп. и перераб. М., 2006. С. 405; Соловьев А.Б. Актуальные проблемы досудебных стадий уголовного судопроизводства. М., 2006. С. 271; Уголовно-процессуальное право: Учебник для вузов / Под ред. Г.П. Химичевой, О.В. Химичевой. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 163.
Уголовный процесс: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов / Под ред. К.Ф. Гуценко. 5-е изд. М., 2004. С. 246.
Уголовный процесс России. Особенная часть: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов / Под ред. В.З. Лукашевича. СПб., 2005. С. 32 — 33.
Недвусмысленно специалисты высказываются и о доказательственном значении объяснений, полученных в ходе ОРМ — опроса. Так, С.И. Захарцев справедливо подчеркивает: «Если опрос носит открытый характер, то его результаты при соответствующем оформлении и полученные законным путем могут быть использованы в доказывании по уголовным делам» .
Захарцев С.И. Оперативно-розыскные мероприятия: общие положения. СПб., 2004. С. 98.
Что касается результатов опроса, проведенного защитником, то здесь уместно процитировать А.В. Смирнова и К.Б. Калиновского: «. Письменные объяснения, полученные в результате опроса. могут быть представлены следователю, дознавателю и в суд в качестве иных документов (ст. 84). Это, конечно, не исключает в дальнейшем допрос этих лиц как свидетелей» . Достаточно категорично по этому поводу высказался и В.В. Паршуткин: «Утверждения наших оппонентов о том, что протокол опроса не является доказательством, несостоятельны. В части 3 ст. 86 УПК РФ прямо указано, что защитник вправе собирать. именно доказательства путем опроса лиц с их согласия. Системное толкование роли защитника как субъекта собирания доказательств приводит к выводу, что протокол опроса лиц с их согласия является не чем иным, как источником доказательств, предусмотренным п. 6 ч. 2 ст. 74 и ст. 84 УПК РФ (иные документы)» .
Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. А.В. Смирнова. 2-е изд., доп. и перераб. СПб., 2004. С. 245.
Паршуткин В.В. Опрос адвокатом лиц с их согласия // Возможности защиты в рамках нового УПК России: Материалы науч.-практ. конф. адвокатов, провед. Адвокатской палатой г. Москвы 17 апр. 2003 г. / Под ред. Г.М. Резника, Е.Ю. Львовой. М., 2004. С. 62.
С другой стороны, далеко не все ученые находят использование объяснений в качестве доказательств возможным . По этому же пути, к сожалению, идет зачастую и правоприменительная практика. С чем же не могут смириться противники использования объяснений в доказывании по уголовным делам?
См., напр.: Преступления против правосудия / Под ред. А.В. Галаховой. М., 2005. С. 159.
Один из самых распространенных аргументов против использования в доказывании материалов доследственной проверки и, в частности, объяснений — утверждение о том, что уголовно-процессуальные доказательства формируются только после возбуждения уголовного дела. В качестве примера приведем точку зрения И.Л. Петрухина: «До возбуждения уголовного дела, вне процессуальной формы, дознаватели, следователи, прокуроры отбирают многочисленные объяснения у лиц, которые затем станут обвиняемыми; лиц, которые будут признаны потерпевшими; лиц, которых следовало бы допрашивать в качестве свидетелей, а также проводят ведомственные исследования, которые потом нужно будет дублировать путем проведения соответственно допросов, очных ставок и экспертиз. Таким образом, добываются эрзац-доказательства, которые в суде будут признаны недопустимыми, так как они получены без соблюдения процессуальной формы» .
Петрухин И.Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса в России. Ч. II. М., 2005. С. 27.
Последовательной и разумной критике подобная точка зрения подвергнута А.В. Белоусовым. Автор, со ссылкой на С.А. Шейфера, не без основания замечает, что такое отношение к материалам доследственной проверки уходит корнями в право англосаксонских стран, где отыскание доказательственного материала осуществляется усилиями сторон на досудебных этапах производства и в непроцессуальных формах, а уже непосредственно доказывание, понимаемое как обоснование вывода о виновности лица и иных имеющих значение обстоятельств, происходит лишь в судебном заседании. «В отечественном же законодательстве, — справедливо констатирует А.В. Белоусов, — оснований для вышеприведенного взгляда нет» .
Белоусов А.В. Процессуальное закрепление доказательств при расследовании преступлений. М., 2001. С. 31.
Учеными нашей страны верно подчеркивалось, что еще до возбуждения уголовного дела данные о преступлении устанавливаются действиями процессуального характера и неизбежно приобретают обусловленную этими действиями процессуальную форму. Если же исходить из того, что вопрос о возбуждении уголовного дела решается по внепроцессуальным материалам, лишенным доказательственной силы, тогда нужно признать, что процессуальная форма действий, посредством которых эти материалы собираются, ничему не служит и превращается в формальность .
Нельзя оставить без внимания и такой немаловажный момент. В результате проверки сообщения о совершенном преступлении компетентный орган принимает решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в этом. Причем в обоснование такого решения приводятся полученные в ходе проверки материалы, в том числе, разумеется, результаты опроса граждан. Следовательно, те процессуалисты, которые отрицают доказательственное значение объяснений, готовы признать, что решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в этом принимается не на основе доказательств, а на основе каких-то других сведений . Тем самым создается необъяснимая и ничем не оправданная иерархия процессуальных решений: одни решения по делу базируются на доказательствах, а другие будто бы нет. Между тем имеющие значение для дела обстоятельства могут и должны устанавливаться только при помощи доказательств. Так что, если противники использования объяснений в доказывании хотят быть последовательными, им надлежит настаивать на том, чтобы опрос вообще был запрещен, а объяснения у очевидцев не отбирались. Вот только как тогда проверять сообщение о преступлении?
Мнение о том, что «достаточные данные» на стадии возбуждения уголовного дела не могут рассматриваться как доказательства, высказал, в частности, Р.В. Костенко. В то же время автор заметил, что «материалы проверки сообщения о преступлении. приобретают доказательственное значение после факта возбуждения уголовного дела» (Костенко Р.В. Понятие и признаки уголовно-процессуальных доказательств. М., 2006. С. 149 — 150).
Противники использования объяснений апеллируют к тому, что таковые не могут рассматриваться в качестве показаний, а других видов получения в устной форме сведений от лица закон не предусматривает. Отсюда делается вывод, что сведения, содержащиеся в объяснениях, нельзя использовать, как полученные из недопустимого источника .
См., напр.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П.А. Лупинская. М., 2004. С. 231.
Однако и этот аргумент убедительным не выглядит. Законодатель одним из источников доказательств назвал иные документы, допустив тем самым в уголовный процесс самые разные письменные материалы. Поэтому можно согласиться с В.Т. Томиным: закон «вовсе не устанавливает, что единственным источником доказательств, исходящих от лица, являются его показания» . Хотя, наверное, было бы лучше во избежание дальнейшей дискуссии указать в законе объяснения лица в качестве самостоятельного источника доказательств.
Томин В.Т. Острые углы уголовного судопроизводства. М., 1991. С. 81.
Правы А.В. Победкин и В.Н. Яшин, заявляя: «В качестве признака иного документа как источника доказательств иногда указывают на то, что иной документ должен быть получен за рамками производства по уголовному делу. Эта позиция не может рассматриваться как правильная. Иной документ может появиться как независимо от производства по уголовному делу, так и в рамках производства и иногда может быть составлен даже должностным лицом, осуществляющим уголовное судопроизводство» .
Победкин А.В., Яшин В.Н. Уголовный процесс: Учебник / Под ред. В.Н. Григорьева. М., 2004. С. 139.
Вообще, отметим любопытную деталь. Ученые и практики сегодня согласны рассматривать в качестве доказательств широчайший круг различных письменных материалов (от всевозможных справок, характеристик и вплоть до протоколов явки с повинной, актов ревизий и документальных проверок, писем), но, как только речь заходит об объяснениях, сразу возникает спор.
Что же получается? Если очевидец преступления по собственной инициативе записывает где-либо свои наблюдения — будь то личный дневник, письмо другу, клочок бумаги, наконец, — то мы, обнаружив и изъяв этот материальный носитель, имеем допустимое доказательство, ни у кого не вызывающее сомнений (сомнения могут касаться лишь достоверности изложенных сведений, но сейчас речь не об этом). Причем такие записи могут использоваться в доказывании вне всякой зависимости от последующего допроса автора записи и характера данных им затем показаний. Но если тому же самому очевидцу лист бумаги для добровольной собственноручной записи своих объяснений даст работник милиции или если последний сам запишет с его слов объяснения, дав затем очевидцу их подписать, — сразу находятся желающие исключить такие объяснения из числа допустимых доказательств. Парадокс, да и только! Может, предложить дознавателям и следователям в ходе проверки сообщения о преступлении вообще не получать объяснений у граждан, а вместо этого просить последних направлять в их адрес письма с изложением воспринятых обстоятельств преступления?!
Но продолжим разбираться с тем, какие еще опасности — мнимые и реальные — таит использование результатов опроса в доказывании. Полагаем, что многие ученые, выступающие против этого, опасаются, как бы объяснения вообще не подменили собой институт показаний. Действительно, с появлением общепризнанной практики использования объяснений в качестве доказательств у отдельных правоприменителей при расследовании преступлений может возникнуть соблазн ограничиться только ими, не получая показаний вовсе. К чему утруждать себя последующим допросом человека, если у него уже получены объяснения? Это может привести к негативным последствиям.
Сравнивая институты показаний и объяснений, нетрудно заметить, что процесс получения показаний достаточно подробно регламентирован законом, тогда как процедура опроса не формализована; соответственно, при допросе действует больший круг процессуальных гарантий, направленных как на обеспечение достоверности получаемого доказательства, так и на защиту законных интересов дающего показания лица. Поэтому отказываться от института показаний, искусственно подменяя его институтом объяснений, нельзя ни в коем случае .
См. об этом: Кипнис Н.М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 1996. С. 19.
Мы убеждены, что в ситуации, когда ничто не препятствует незамедлительному допросу лица и получению от него показаний, выбор другой формы беседы — опроса — ничем не оправдан. Однако в условиях, когда немедленный допрос осведомленного лица невозможен (например, еще нет возбужденного уголовного дела, идет лишь доследственная проверка; дело есть, но производство по нему приостановлено, и оперативный работник проводит ОРМ для выявления преступника; с лицом общается не следователь, а защитник и т.п.), само же это лицо не возражает против дачи объяснений, получение их оправдано полностью.
Общеизвестно, с какими именно гарантиями связано получение показаний: лицу разъясняются права и обязанности, потерпевший и свидетель предупреждаются об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, подозреваемому и обвиняемому обеспечивается возможность пригласить защитника, а потерпевшему и свидетелю — адвоката для оказания юридической помощи, подробно регламентирована сама процедура допроса, действуют строгие правила протоколирования и т.д. А есть ли при опросе какие-либо гарантии интересов личности и достоверности сведений? Да, есть.
Какие же условия должны быть, на наш взгляд, безусловно выполнены для того, чтобы объяснения могли использоваться в уголовном процессе в качестве доказательств?
Сказанное свидетельствует о том, что и при получении объяснений действуют определенные процессуальные гарантии, достаточные для обеспечения прав граждан и возможности использования получаемых сведений в доказывании.
Еще один важнейший момент, который нельзя обойти вниманием: соотношение использования в доказывании объяснений опрошенных лиц с принципом непосредственного исследования доказательств в суде. Напомним, что оглашению показаний по общему правилу предшествует допрос давших их лиц уже в ходе судебного следствия, тогда как иные документы оглашаются без каких-либо дополнительных условий. Не получится ли, что недобросовестный следователь, состряпав десяток фальшивых объяснений от имени несуществующих лиц, направит дело в суд в надежде, что этого хватит для осуждения невиновного? Или что нечистый на руку защитник таким же способом «изготовит» объяснения в пользу своего клиента, создав ему тем самым ложное алиби?
Белоусов А.В. Процессуальное закрепление доказательств. С. 34.
Что касается непосредственного исследования письменных объяснений в суде, то здесь, по нашему мнению, должно соблюдаться следующее условие: данные лицом объяснения, как, впрочем, и данные им в ходе предварительного расследования показания, могут быть по общему правилу оглашены (и затем использованы для обоснования приговора) только после допроса этого лица в суде и лишь в случаях, аналогичных предусмотренным в ст. 276 и ст. 281 УПК, т.е.:
а) когда имеются существенные противоречия между показаниями, данными лицом в суде, и ранее данными им объяснениями;
б) когда лицо, ранее давшее объяснения, отказалось от дачи показаний.
Однако, коль скоро мы признаем, в виде исключения, возможность оглашения полученных в ходе предварительного расследования показаний свидетеля, потерпевшего или подсудимого и без его допроса в суде (ч. 1 ст. 276, ч. 2 ст. 281 УПК), мы не можем не признать возможность огласить в точно такой же ситуации и объяснения неявившегося лица. Самый яркий пример: внезапная смерть очевидца преступления, который успел дать письменные объяснения, но погиб еще до допроса. Не использовать эти объяснения в доказывании — значит неоправданно сузить допустимые источники установления значимых для дела обстоятельств.
Верно по этому поводу высказался С.В. Некрасов, заметивший: «И теоретически, и практически в уголовном судопроизводстве возможно использование при доказывании неограниченного множества документов. Для обеспечения возможности приближения к истине по делу недопустимы создание искусственных барьеров, неоправданное сужение круга доказательств, их источников, ибо и сами возможности познания, выяснения частностей, нюансов, по существу, безграничны» .
Власов А.А., Лукьянова И.Н., Некрасов С.В. Особенности доказывания в судопроизводстве. М., 2004. С. 266.
Резюмируя сказанное, мы можем с полным основанием утверждать, что формула об использовании в доказывании объяснений выглядит так: «исключить нельзя, допустить».
Источник: https://wiselawyer.ru/poleznoe/31270-ispolzovanie-obyasnenij-oproshennykh-dokazyvanii-ugolovnym-delam-isklyuchit